— Понял. Но я ничем не смогу помочь.
— Почему?
— Потому что послезавтра меня переводят в другой район, к морю. К тому же два часа назад достигнута договоренность между чужими и нашими спецами о «мирном урегулировании конфликта». Завтра раненого и здоровяка с ребенком отвезут на звездолет и «предocтавят техническую помощь в его ремонте». Со всеми вытекающими последствиями.
— Вот как?! — медленно произнес Абдулхарун, облившись холодным потом. Встал. — Аллах акбар! Я не думал, что это произойдет так скоро… Который час?
— Девять. У вас в запасе всего тринадцать часов.
Абдулхарун задумался, отметив про себя это «у вас».
— Да, мы рассчитывали, что у нас есть по крайней мере суток трое. Придется менять план.
Джубб, шурша оберткой, развернул пакетик бетеля.
— Попытайтесь. Что я должен делать? Кстати, сколько у вас людей?
— Пока один, — равнодушно сказал Абдулхарун.
— Что?! — поперхнулся Джубб, багровея. — Вы с ума сошли! — Он замолчал, повинуясь жесту гостя.
— Этот один стоит роты. Или вы считаете, что у меня под рукой наши «черные клинкиверы» — полк фардаев?
— Шотт-им-апс! — выругался Джубб, щелкнул переключателем, рявкнул: — Саид!
— Слушаю, полковник, — отозвался динамик.
— Сколько на посту?
— Двадцать пять — первое кольцо, двадцать пять — второе, рота в зоне и рота в резерве.
Джубб выключил интерком, сел на стул и сгорбился.
— Слышал? И еще внешний гарнизон в бронеходах и с танками. А у вас один…
Абдулхарун прошелся из угла в угол.
— Я и не собирался нападать на гарнизон, в любом случае эта авантюра не пройдет. Мы сделаем вид, что выручаем пленников, везем к звездолету и во время передачи захватываем. Вертолеты с группой поддержки будут наготове в полусотне зхобов отсюда. Шеф сам изъявил желание участвовать в операции. А когда мы будем внутри звездолета, никто не станет разбираться, как это произошло.
— А потом?
— Что будет потом, не нашего ума дело. Нам платят не за глупые вопросы. А шанс справиться с этим делом есть. Одно то, что я почти без усилий проник в бункер, говорит о наших возможностях.
Начальник тюрьмы хмыкнул, выплюнул жвачку.
— Послушай, Абдул… ради чего ты рискуешь? Деньги, и только? Чушь! У тебя их мало?
— Не так много, как хотелось бы. Но есть еще кое-что, ты прав. И это «кое-что» — возможность всегда делать то, что хочется, и с теми, с кем хочется.
— Ну захватите вы звездолет, в чем я сомневаюсь, ну завладеете его оружием, а дальше? Где вы его будете хранить? Или применять?
— Времени на объяснения очевидных вещей у меня нет, но я отвечу. Звездолет — это прежде всего власть! Престиж организации несколько пошатнулся после некоторых наших… э-э… выступлений, и мы надеемся отыграться одним ударом со всеми, кто этого заслуживает. Надеюсь, я понятен?
— Ладно, не трать время, бенбей, — угрюмо буркнул Джубб, доставая новый пакет жвачки. — Давай о деле.
Несколько минут они обговаривали план действий, и Абдулхарун ушел. Выпустили его без вопросов.
Глава 10
Спенсер закончил еженедельное видеоселекторное совещание и вызвал Шелгунова. Начальник меркурианского Центра аварийно-спасательной службы откликнулся через две минуты.
— Когда вернулся?
— Всего полчаса назад.
— Все равно надо было доложить сразу. В десять нас приглашают к себе физики. Экипаж «Витязя» и поисковый отряд на дежурство не ставить, сутки пусть отдыхают. У них скоро появится работа.
Шелгунов вопросительно посмотрел на директора УАСС, но Спенсер ничего не стал объяснять.
— Не опоздайте на рандеву. Институт спейс-связи, демонстрационный зал номер два.
Ровно в десять Шелгунов, подтянутый и внимательный, вошел в зал под номером два.
Треугольный амфитеатр зала был невелик, на сто двадцать мест, и казался верандой, чудом выстроенной на скальном уступе. Панорама гор, открывшаяся «со скалы», могла бы в другое время и увлечь, вид был действительно хорош, но Шелгунов думал о другом и лишь мельком взглянул на пейзаж, сразу найдя Спенсера в нижнем ряду амфитеатра.
Кроме директора УАСС, в зале находилось еще человек пятнадцать, среди них начальник технического сектора Управления Данич и директор Института спейс-связи Роман Холод.
Спенсер кивнул Шелгунову на место рядом и дал знак Холоду. Тот взошел на небольшое возвышение с ярко-белым кольцом приемника аппаратуры численных команд: зал имел встроенное инженерно-техническое обеспечение. Легкий шумок разговоров стих.
— Начнем, друзья. У нас в гостях дирекция Управления спасателей, ждущая от нас чуда, и мы это чудо ей представим. Но сначала покажем фильм.
Холод сел, горный пейзаж исчез, вместо него перед зрителями появилась ходовая рубка крейсера с неподвижными фигурами пилотов. Что-то лопнуло со стеклянным звоном, фигуры ожили. Командир крейсера повернул голову к соседу справа, и Шелгунов невольно вздрогнул — это был Лозински.
— Хорошо бы… — начал Лозински, но докончить фразу не успел; в рубке над пультом зажегся алый транспарант: «Тревога степени Д» — и приглушенно взвыл ревун…
Так начался фильм о том, как исчез крейсер спасательного флота «Славутич» с двадцатью членами экипажа и двадцатью спасенными из персонала станции «Солнце-7». Закончился фильм грандиозным зрелищем кипящего Солнца. Потом в центре видимого операционного поля фильма засиял ослепительный факел желто-голубого огня, и картина застыла. В зале вспыхнул свет.
Холод снова встал.
— Это не документальная запись, как вы подумали, а модель ситуации, построенная на основе анализа действий экипажа «Славутича», всех координирующих его работу служб и данных наблюдений этого участка солнечной поверхности. Институт смог воссоздать полную картину событий и построить, как нам кажется, достаточно адекватную модель инцидента. Станция «Солнце-7» прекратила существование через сорок две секунды после вывода с нее персонала, а «Славутич»… К сожалению, реализовалась самая невероятная гипотеза — петлевой хроновыверт. В результате спейс-старта в условиях внешней энергетической подкачки «Славутич» забросило не только в пространстве за сотни миллионов километров, но и во времени — на двести с лишним лет назад. Вот расчеты.
За спиной директора института возник экран, по которому поползли вереницы символов и цифр, трехмерные изображения узловых структур расчета, ряды цвето-пространственных сопряжений.
Шелгунов знал спейс-теорию в объеме институтского курса и смог уловить только общие закономерности расчета, но изящность математического и этикo-логического аппарата произвела впечатление и на него.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
